Метафора
В саду горит костер рябины красной, Но никого не может он согреть.
С. Есенин

В эпиграфе — наглядный пример метафоры, о которой пойдет речь. Сам термин метафора означает перенос названия предмета (действия, качества) на основании сходства. Метафоры по праву мо­гут претендовать на главенствующую роль среди всех тропов.

В основе любой метафоры лежит неназванное сравнение одних предметов с другими, связанными в нашем представлении с совер­шенно иным кругом представлений. Так, огненный цвет гроздьев рябины поэт сравнил с пламенем, и родилась метафора: горит кос­тер рябины красной. Но в отличие от обычного сравнения, которое всегда двучленно, метафора одночленна. Ведь сравнение в этом слу­чае выглядело бы примерно так: Гроздья рябины краснеют, как пла­мя, и осеннее дерево словно костер.

Метафоризация нередко усиливает изобразительность эпитетов: Отговорила роща золотая... Разметался пожар голубой. Все эти и многие другие есенинские эпитеты метафорические: они выражены словами, употребленными в переносном значении.

Художники слова любят использовать метафоры, их употребле­ние придает речи особую выразительность, эмоциональность.

В основу метафоризации может быть положено сходство самых различных признаков предметов: их цвета, формы, объема, назначе­ния и т.д. Метафоры, построенные на основании сходства предметов в цвете, особенно часто используются при описании природы: в баг­рец и золото одетые леса (А. С. Пушкин); В дымных тучах пурпур розы, отблеск янтаря (А. А. Фет). Подобие формы предметов послужило основой для таких метафор: ветви березы С. Есенин назвал шелковыми косами, а любуясь зимним нарядом дерева, написал: На пушистых ветках снежною каймой распустились кисти белой бахромой.
Нередко в метафоре совмещается близость в цвете и форме сопоставляемых предметов. Так, А. С. Пушкин воспел поэтические слезы и серебряную пыль фонтана Бахчисарайского дворца, Ф. И. Тютчев — перлы дождевые после весенней грозы. Сходство в назначении срав­ниваемых предметов отражено в таком образе из «Медного всадника»: Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно (А. С.Пушкин).

Общие черты в характере действия, состояния создают большие возможности для метафоризации глаголов. Например: Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя; то, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя (А. С. Пушкин).

Сходство во временной последовательности явлений открывает путь к такой метафоризации: Я теперь скупее стал в желаньях, жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ра­нью проскакал на розовом коне. Или еще у С. Есенина: Догорит золотистым пламенем из телесного воска свеча, и луны часы дере­вянные прохрипят мой двенадцатый час.

Не всегда удается четио определить, в чем заключается сходство, положенное в основу метафоры. Это объясняется тем, что предме­ты, явления, действия могут сближаться не только на основании внеш­него подобия, но и по общности производимого ими впечатления. Таково, например, метафорическое употребление глагола в отрывке из «Золотой розы» К. Паустовского: Писатель часто бывает удив­лен, когда какой-нибудь давно и начисто позабытый случай или какая-нибудь подробность вдруг расцветают в его памяти имен­но тогда, когда они бывают необходимы для работы. Расцветают цветы, радуя человека своей красотой; такую же радость художнику приносит вовремя пришедшая на память деталь, необходимая для творчества.

Еще Аристотель заметил, что «слагать хорошие метафоры — зна­чит подмечать сходство». Наблюдательный глаз художника слова на­ходит общие черты в самых различных предметах. Неожиданность таких сопоставлений придает метафоре особую выразительность. Так что художественная сила метафор, можно сказать, находится в пря­мой зависимости от их свежести, новизны.

Некоторые метафоры часто повторяются в речи: Ночь тихо спустилась на землю; Зима окутала все белым покрывалом и т.д. Получая широкое распространение, такие метафоры тускнеют, их образное значение стирается. Не все метафоры стилистически равноценны, не всякая метафора выполняет художественную роль в речи.

Когда человек придумал название для изогнутой трубы — колено, он тоже использовал метафору. Но возникшее при этом новое значе­ние слова не получило эстетической функции, цель переноса наиме­нования здесь чисто практическая: назвать предмет. Для этого используются метафоры, в которых художественный образ отсутствует. В языке очень много таких («сухих») метафор: хвостик петрушки, усы винограда, нос корабля, глазное яблоко, иголки хвойного дере­во, ножки стола. Новые значения слов, развившиеся в результате такой метафоризации, закрепляются в языке и приводятся толковы­ми словарями. Однако «сухие» метафоры не привлекают внимания художников слова, выступая как обычные наименования предметов, признаков, явлений.

Особый интерес представляют развернутые метафоры. Они воз­никают в том случае, когда одна метафора влечет за собой новые, связанные с ней по смыслу. Например: Отговорила роща золотая березовым веселым языком. Метафора отговорила «тянет» за собой метафоры золотая и березовый язык; листья вначале желтеют, становятся золотыми, а потом опадают, погибают; а раз носитель действия — роща, то язык ее березовый, веселый.
Развернутые метафоры — особенно яркое средство изобразительности речи. Их любили С. Есенин, В. Маяковский, А. Блок и дру­гие поэты. Вот некоторые примеры такой метафоризации: В саду горит костер рябины красной, но никого не может он согреть (С. Есенин); Парадом развернув моих страниц войска, я прохожу по строчечному фронту; Стихи стоят свинцово-тяжела, гото­вые и к смерти, и к бессмертной славе; Поэмы замерли, к жерлу прижав жерло нацеленных зияющих заглавий (В. Маяковский). Иногда поэты разворачивают метафоры в целое стихотворение. Та­ковы, например, стихотворения «Три ключа» А. С. Пушкина, «Чаша жизни» М. Ю. Лермонтова и другие.

Однако неверно было бы считать, что метафоризация уже сама по себе является признаком художественности речи. Иногда стиль, перегруженный художественными образами, производит плохое впе­чатление: кажется напыщенным, фальшивым.

Злоупотребляют метафоризацией нередко начинающие писате­ли, и тогда нагромождение тропов становится причиной стилисти­ческого несовершенства речи. Редактируя рукописи молодых авторов, М. Горький очень часто обращал внимание на их неудач­ные художественные образы: «Сгусток звезд, ослепительный и жгу­чий, как сотни солнц»; «После дневного пекла земля была горяча, как горшок, только что обожженный в печи искусным гончаром. Но вот в небесной печи догорели последние поленья. Небо стыло, и звенел обожженный глиняный горшок — земля». Горький замечает: «Это плохое щегольство словами». Среди редакторских замечаний М. Горького, сделанных на полях рукописей начинающих писателей, интересны такие: против фразы: «Наш командир часто выскакивает вперед, стреляет глазами по сторонам и долго всматривается в по­мятую карту», — Алексей Максимович написал: «Это барышни дела­ют, а не командиры»; подчеркнув образ «Глазами слезистыми дро­жит небо», он спрашивает: «Можно ли это представить? Не лучше ли просто сказать что-нибудь о звездах?»

Использование метафор как «украшающего», «орнаментального» средства особенно свидетельствует о неопытности и беспомощности писателя. Вступая в период творческой зрелости, писатели очень часто критически оценивают свои былые увлечения вычурными образами. К. Паустовский, например, писал о своих ранних, гимназических стихах.

Стихи были плохие — пышные, нарядные и, как мне тогда казалось, довольно красивые. Сейчас я забыл эти стихи. Помню только отдельные строфы. Напри­мер, такие:

О, срывайте цветы на поникших стеблях! 
Тихо падает дождь на полях, 
И в края, где горит дымно-алый осенний закат, 
Пожелтевшие листья летят...

Чем дальше, тем больше я нагромождал в стихах всяческие, даже бессмыс­ленные, красивости:

И опалами блещет печаль о любимом Саади 
На страницах медлительных дней...

Почему печаль «блещет опалами» — этого ни тогда, ни сейчас я объяс­нить не могу. Просто меня увлекало самое звучание слов. Я не думал о смысле.

Лучшие русские писатели видели высшее достоинство художе­ственной речи в благородной простоте, искренности и правдивости описаний. А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, Н. А. Не­красов, В. Г. Короленко, А. П. Чехов и другие считали необходимым избегать ложного пафоса, манерности. «Простота, — писал В. Г. Бе­линский, — есть необходимое условие художественного произведе­ния, по своей сути отрицающее всякое внешнее украшение, всякую изысканность».

Однако порочное стремление «говорить красиво» порой и в наше время мешает некоторым авторам просто и ясно выражать свои мысли. Достаточно проанализировать стиль ученических работ по литературе, чтобы убедиться в справедливости такого упрека. Юноша пишет: «Нет такого уголка земли, где бы не знали имя Пушкина, которое будет разноситься из поколения в поколение». В другом сочинении читаем: «Его произведения веют действительностью, которая раскрыта так полно, что, читая, сам окунаешься в тот период». Стараясь выражаться образно, один автор утверждает: «Жизнь продолжает течь своим руслом», а другой «еще выразительнее» замечает: «Сел в поезд и поехал по тяжелой дороге жизни».

Неумелое использование метафор делает высказывание дву­смысленным, придает речи неуместный комизм. Так, пишут: «Хотя Кабаниха и не переваривала Катерину, этот хрупкий цветок, воз­росший в «темном царстве» зла, но ела ее поедом днем и ночью»; «Тургенев убивает своего героя в конце романа, занеся ему инфекцию в рану на пальце»; «На пути вступления Майданникова в колхоз стояли быки». Подобное «метафорическое» словоупотребление наносит невосполнимый ущерб стилю, потому что развенчи­вается романтический образ, серьезное, а порой и трагическое звучание речи подменяется комическим. Так пусть же метафоры в вашей речи будут только источником ее яркой образности, эмоциональности и никогда не станут причиной снижения оценки за стиль ваших сочинений!



Источник: http://www.ozon.ru/context/detail/id/3064825/?partner=mvg2327303
Категория: Беседы | Добавил: lik-bez (26.12.2011)
Просмотров: 9633 | Теги: тропы, стилистика, метафора